|
| 55 |
|
|
|
Not marble, nor the guilded monuments
Of Princes shall out-liue this powrefull rime, But you shall
shine more bright in these contents
Then vnswept stone, besmeer'd with sluttish time.
When wastefull warre shall Statues ouer-turne,
And broiles roote out the worke of masonry, Nor Mars his sword,
nor warres quick fire shall burne
The liuing record of your memory.
Gainst death and all obliuious enmity
Shall you pace forth, your praise shall stil finde roome,
Euen in the eyes of all posterity
That weare this world out to the ending doome.
So til the iudgement that your selfe arise,
You liue in this, and dwell in louers eies.
Not marble, nor the gilded monuments
Of princes shall outlive this powerful rhyme,
But you shall shine more bright in these contents
Than unswept stone, besmeared with sluttish time.
When wasteful war shall statues overturn
And broils root out the work of masonry,
Nor Mars his sword, nor war's quick fire, shall burn
The living record of your memory.
'Gainst death and all oblivious enmity
Shall you pace forth, your praise shall still find room,
Even in the eyes of all posterity
That wear this world out to the ending doom.
So till the judgment that yourself arise,
You live in this, and dwell in lovers' eyes.
|
Замшелый мрамор царственных могил
Исчезнет раньше этих веских слов,
В которых я твой образ сохранил.
К ним не пристанет пыль и грязь веков.
Пусть опрокинет статуи война,
Мятеж развеет каменщиков труд,
Но врезанные в память письмена
Бегущие столетья не сотрут.
Ни смерть не увлечет тебя на дно,
Ни темного забвения вражда.
Тебе с потомством дальним суждено,
Мир износив, увидеть день суда.
Итак, до пробуждения живи
В стихах, в сердцах, исполненных любви! |
|
| 62 |
|
|
Sinne of selfe-loue possesseth
al mine eie,
And all my soule, and al my euery part;
And for this sinne there is no remedie,
It is so grounded inward in my heart.
Me thinkes no face so gratious is as mine,
No shape so true, no truth of such account,
And for my selfe mine owne worth do define,
As I all other in all worths surmount.
But when my glasse shewes me my selfe indeed,
Beated and chopt with tand antiquitie,
Mine owne selfe loue quite contrary I read;
Selfe, so selfe louing, were iniquity;
Tis thee (my selfe) that for my selfe I praise,
Painting my age with beauty of thy daies.
Sin of self-love possesseth all mine eye,
And all my soul, and all my every part;
And for this sin there is no remedy,
It is so grounded inward in my heart.
Methinks no face so gracious is as mine,
No shape so true, no truth of such account,
And for myself mine own worth do define,
As I all other in all worths surmount.
But when my glass shows me myself indeed,
Beated and chopped with tanned antiquity,
Mine own self-love quite contrary I read;
Self, so self-loving, were iniquity;
'Tis thee, myself, that for myself I praise,
Painting my age with beauty of thy days. |
Любовь к себе моим владеет взором.
Она проникла в кровь мою и плоть.
И есть ли средство на земле, которым
Я эту слабость, мог бы побороть?
Мне кажется, нет равных красотою,
Правдивей нет на свете никого.
Мне кажется, так дорого я стою,
Как ни одно земное существо.
Когда же невзначай в зеркальной глади
Я вижу настоящий образ свой
В морщинах лет, - на этот образ глядя,
Я сознаюсь в ошибке роковой.
Себя, мой друг, я подменял тобою,
Век уходящий - юною судьбою. |
|
| 116 |
|
|
Let me not to the marriage of true minds
Admit impediments; love is not love
Which alters when it alteration finds,
Or bends with the remover to remove:
O, no, it is an ever-fixed mark
That looks on tempests and is never shaken;
It is the star to every wand'ring bark,
Whose worth's unknown, although his height be taken.
Love's not Time's fool, though rosy lips and cheeks
Within his bending sickle's compass come;
Love alters not with his brief hours and weeks,
But bears it out even to the edge of doom.
If this be error and upon me proved,
I never writ, nor no man ever loved.
|
Мешать соединенью двух сердец
Я не намерен. Может ли измена
Любви безмерной положить конец?
Любовь не знает убыли и тлена.
Любовь - над бурей поднятый маяк,
Не меркнущий во мраке и тумане.
Любовь - звезда, которою моряк
Определяет место в океане.
Любовь - не кукла жалкая в руках
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы.
А если я не прав и лжет мой стих,
То нет любви - и нет стихов моих! |
|
| 8 |
|
|
Music to hear, why hear'st thou
music sadly?
Sweets with sweets war not, joy delights in joy.
Why lovest thou that which thou receivest not gladly,
Or else receivest with pleasure thine annoy?
If the true concord of well-tuned sounds,
By unions married, do offend thine ear,
They do but sweetly chide thee, who confounds
In singleness the parts that thou shouldst bear.
Mark how one string, sweet husband to another,
Strikes each in each by mutual ordering,
Resembling sire and child and happy mother
Who all in one, one pleasing note do sing:
Whose speechless song, being many, seeming one,
Sings this to thee: 'thou single wilt prove none.'
|
Ты - музыка, но звукам музыкальным
Ты внемлешь с непонятною тоской. Зачем же любишь то, что так
печально,
Встречаешь муку радостью такой?
Где тайная причина этой муки?
Не потому ли грустью ты объят,
Что стройно согласованные звуки Упреком одиночеству звучат?
Прислушайся, как дружественно струны Вступают в строй и голос
подают, -
Как будто мать, отец и отрок юный
В счастливом единении поют.
Нам говорит согласье струн в концерте, Что одинокий путь подобен
смерти.
Перевод С.Маршака
|
Ты - музыка, но почему уныло
Ты музыке внимаешь? И зачем
Ты с радостью встречаешь, что не мило,
А радостному ты не рад совсем?
Не потому ли стройных звуков хоры Аккордами твой оскорбляют
слух,
Что кротко шлют они тебе укоры
За то, что ты один поешь за двух.
Заметь, как дружно, радостно и звонко
Согласных струн звучит счастливый строй,
Напоминая мать, отца, ребенка,
В единой ноте сливших голос свой.
Тебе поет гармонии поток:
"Уйдешь в ничто, коль будешь одинок".
Перевод А.Финкеля
|
 
yacht.zamok.net
|
