When my loue sweares that she is made of truth,
I do beleeue her though I know she lyes,
That she might thinke me some vntuterd youth,
Unlearned in the worlds false subtilties.
Thus vainely thinking that she thinkes me young,
Although she knowes my dayes are past the best,
Simply I credit her false speaking tongue,
On both sides thus is simple truth supprest: But wherefore sayes she not she is vniust?
10 And wherefore say not I that I am old?
O loues best habit is in seeming trust,
And age in loue, loues not t'haue yeares told.

Therefore I lye with her, and she with me,
And in our faults by lyes we flattered be.

When my love swears that she is made of truth,
I do believe her, though I know she lies,
That she might think me some untutored youth,
Unlearned in the world's false subtleties.
Thus vainly thinking that she thinks me young,
Although she knows my days are past the best, Simply I credit her false-speaking tongue;
On both sides thus is simple truth suppressed.
But wherefore says she not she is unjust?
And wherefore say not I that I am old?
O love's best habit is in seeming trust,
And age in love loves not t'have years told:

Therefore I lie with her, and she with me,
And in our faults by lies we flattered be.

[The Passionate Pilgrime (1599), I]

When my Loue sweares that she is made of truth,
I do beleeue her (though I know she lies)
That she might thinke me some vntutor'd youth,
Unskilful in the worlds false forgeries.
Thus vainly thinking that she thinkes me young,
Although I know my yeares be past the best:
I smiling, credite her false speaking toung,
Outfacing faults in loue, with loues ill rest.
But wherefore sayes my loue that she is young?
And wherefore say not I, that I am old:
O, Loues best habit's in a soothing toung,
And Age in Loue, loues not to haue yeares told.

Therfore I'le lye with Loue, and loue with me,
Since that our faultes in loue thus smother'd be.

Как вянуть будешь ты день ото дня, так будешь
День ото дня цвести ты в отпрыске своем;
Ту кровь, что в юности отдать себя принудишь,
Своею назовешь, сам ставши стариком.
Вот в ч¦м и разум наш, и красота, и сила;
А вне - безумие, бессилье, вечный мрак:
Тогда и время бы свой ход остановило,
И род людской тогда невдолге бы иссяк.
Кто на земле рожд¦н не для продленья рода,
Уродлив, груб, суров, - тот гибни без следа;
Но, видя, как щедра к избранникам природа,
Дары е¦ сберечь ты должен навсегда:

На то в тебе и знак ее печати явлен,
Чтоб миру в оттисках был подлинник оставлен.

Перевод М.Чайковского

Когда часы мне говорят, что свет
Потонет скоро в грозной тьме ночной,
Когда фиалки вянет нежный цвет
И темный локон блещет сединой,
Когда листва несется вдоль дорог,
В полдневный зной хранившая стада,
И нам кивает с погребальных дрог
Седых снопов густая борода, -
Я думаю о красоте твоей,
О том, что ей придется отцвести,
Как всем цветам лесов, лугов, полей,
Где новое готовится расти.

Но если смерти серп неумолим,
Оставь потомков, чтобы спорить с ним!

Перевод С.Маршака

Когда слежу я мерный ход часов,
И вижу: день проглочен мерзкой тьмой;
Когда гляжу на злую смерть цветов,
На смоль кудрей, сребримых сединой;
Когда я вижу ветви без листвы,
Чья сень спасала в летний зной стада,
Когда сухой щетинистой травы
С прощальных дрог свисает борода, -
Тогда грущу я о твоей красе:
Под гнетом дней ей тоже увядать,
Коль прелести, цветы, красоты все
Уходят в смерть, чтоб смене место дать.

От времени бессильны все щиты,
И лишь в потомстве сохранишься ты.

Перевод А.Финкеля